kvm-mtv.ru → Саморазвитие

Реставратор истории Карафуто — о тайных городах и нелегком быте японцев на Сахалине. Реставратор истории Карафуто — о тайных городах и нелегком быте японцев на Сахалине Откуда вы знали, что нужно искать именно на Белкина

Находки японского периода стали обыденным явлением для строителей жилых домов в 25-м микрорайоне Южно-Сахалинска. Предметы быта японцев, которые жили в этих местах более семи десятилетий назад, здесь находят практически каждый день, рассказал РИА «Сахалин-Курилы» сотрудник компании «Сфера», который работает на этом участке.

Строители проводят инженерные коммуникации на площадке под будущую жилую застройку. В скором времени на этом месте вырастут десятки трехэтажек.

В основном в земле от японцев осталась посуда – стеклянная и керамическая. Например, недавно экскаваторщики обнаружили небольшой чайник, мелкие, но глубокие тарелки, возможно, для супа, чашки, бутылки, флаконы. Что примечательно, рабочие нередко находят целую посуду, которая спустя семь десятилетий никак не пострадала. Попадаются и статуэтки, которые, по мнению строителей, представляют интерес. Такие образцы они сохраняют и даже отдают в музей.

В краеведческом музее подтвердили, что уже получали находки от строителей «Сферы», но японская посуда особого интереса для истории не представляла.

С тех пор, как мы роем траншею для наружных сетей, довольно часто попадаются такие находки. Кроме того, мы тут еще и японский водопровод нашли, действующий, труба сделана из свинца, - рассказал строитель.

Вообще, сотрудники «Сферы» уже привыкли к тому, что история лежит у них прямо под ногами. Подобные находки случались и во время строительных работ на улице Сахалинской, и когда строили Ледовый дворец.

Интересные вещи мы находим часто, но тут все зависит от водителя техники и от того, с кем работает в паре экскаваторщик, от их внимательности. Большинству это, конечно, не нужно, спокойно копают и не замечают ценностей возле своего носа, но кто-то обращает внимание и останавливает работу, - рассказал сотрудник «Сферы».

С 1905 по 1945 годы южная часть Сахалина по итогам Портсмутского мирного договора входила в состав Японской империи и носила название префектуры Карафуто с центром в городе Тоёхара (Южно-Сахалинск). В области выявлено более 80 объектов, относящихся к периоду губернаторства Карафуто. Среди них - синтоистские храмы, школьные павильоны, памятные знаки, световые маяки, а также несколько японских кладбищ.

Фото строителей «Сферы»

С 1875 года Сахалин был местом каторги, куда свозили заключенных со всей России. Каторжан использовали как дешевую рабочую силу на добыче угля и заготовке леса. Знаменитая воровка и авнтюристка Сонька Золотая ручка тоже побывала на этой каторге. Она даже пыталась три раза бежать с каторги, но обогнув весь остров около 3-х раз подряд, возвращалась на место побега от безысходности.

Поселения на Сахалине представляли собой тогда небольшие деревеньки или даже и вовсе землянки, между которыми были очень плохие дороги. Основным путем сообщения было море. Вся эта неблагоустроенность продолжалась до 1905 года. В этот период Российская империя потерпела поражение в русско-японской войне. Вскоре, согласно позорному для России мирному договору, юг острова Сахалин и Курильские острова перешли в собственность страны Восходящего солнца.

Период Карафуто (1905-1945 гг.)

Граница между Россией и Японией прошла по 50-й параллели. Пограничные знаки и посты были установлены в 1906 году.

Русские жители, в основном, перебрались в Россию, но некоторые остались. Японское правительство не ущемляло их в правах. Тем временем, на юг Сахалина хлынули японские переселенцы.

После строительства японцами портов в сахалинских городах у морского побережья, наладилось полноценное паромное сообщение с японской метрополией. На Сахалин потянулся и японский бизнес со своим капиталом. В течении только одного 1906 года на южной части острова зарегистрировались около 1200 промышленных, ремесленных, торговых и культурно-развлекательных предприятий.

14 марта 1907 года император Японии Муцухито подписывает указ об образовании новой японской префектуры Карафуто с административным центром в Одомари (г.Корсаков).

Потом столицу префектуры всё же перенесли в плодородную долину реки Сусуя, туда, где находилось русское село Владимировка. Японцы отстроили новые районы города Тойохара (сейчас - Южно-Сахалинск), в своем стиле немного южнее села Владимировка.

В 1906 году на южной части острова было только около 2000 японских граждан. В 1920 году было уже 106000 человек, а в1945-м - 391000 человек (358500 - японцы). Это очень существенная цифра для половины острова Сахалин, так как во времена СССР в Сахалинской области проживало около 820000 советских граждан. По данным на 2012-ый год было уже 493000...

В 1945 году южный Сахалин вернулся в состав Советского Союза (в результате победы над Японией).

Вот кратко то, что осталось в наследство от японского владычества:

735 предприятий
700 км. железных дорог.
100 кирпичных заводов (в данное время нет ни одного).
36 угольных шахт (5 законсервировано (затоплены в 90-х годах), 20 шахт заброшены)
31 завод рисового производства (сейчас ни одного нет)
26 рыборазводных заводов (некоторые восстановлены, остальные заброшены и разрушены).
23 консервных завода, из них 15 заводов на Курильских островах (сейчас нет ни одного из тех заводов)
20 заводов по производству саке (сейчас нет)
18 тоннелей, десятки мостов
13 аэродромов (в советское время некоторые использовались, большая часть этих аэродромов была засекречена и грибники по сию пору в лесах набредают на остатки этих поросших травой аэродромы с прочим металлическим хламом)
10 заводов по производству сои (больше нет)
целлюлозно-бумажный комбинат (не сохранился)
8 крахмальных фабрик (закрыты)
4 мыловаренных завода (сейчас нет)
2 завода по производству технических масел (больше нет)
1 кислородное производство.
производство сахара из сахарной свеклы (в советское время из него сделали ТЭЦ-1, так как там стоял турбогенератор, вырабатывающий электроэнергию).
1 фармацевтический завод (в советское время его уже не было)

А еще остались здания музеев, гимназий, газет.

Советская власть после 1945 года наследовала добротное хозяйство. Однако всё это не удалось сохранить.

Деньги Карафуто

Вполне логично предположить, что деньги в период японского развития Сахалина были японские. Японских 5 Ри - это половина 1 сены.

1 сена - это как 1 копейка, из 100 сен состоит йена.

Чтобы вы примерно представили их ценность, приведем стоимость некоторых продуктов в 1937-ом году. 1,8 кг риса - 34 сены, 600 гр. (100 кин) картофеля - 0,25 сены, 600 гр. капусты - 0,6 сены, 600 гр. яблок - 8 сен, 600 гр. говядины - 70 сен, 600 гр. курицы - 2,3 йены. А тонна угля, к примеру, стоила 13 йен (это была зарплата учителя за месяц).

Примечателен тот факт, что японцы ведут свое летоисчисление от восхождения на трон правления каждого из своих императоров. То есть, взошел на трон новый император Японии - значит, начинается новая эпоха исчисления. До 1912 года была эпоха Мэйдзи (император Муцухито), до 1925 - Тайсё (император Ёсихито), и там уже до 1989 года правил Хирохито, и эпоха называлась Сёва. Сегодня, если кому интересно, идет 28 год эпохи Хэйсэй с императором Акихито.

И если вам попадут японские монеты периода Карафуто, то вы сможете увидеть на нних цифры - 39-ый год, 40-й, и так до 45. Это эпоха Мэйдзи, а годы с 1905 по 1912. Если цифры с 1 по 15 - это 1912 - 1926 гг, эпоха Тайсе. А если с 1 по 35 - это эпоха Сёва (1926-1945 гг). Однако не на всех монетах будут европейские цифры. Для лучшего понимания стоит выучить начертания японских иероглифов, обозначающих числительные.

Где искать деньги Карафуто?

Само собой, на юге Сахалина, в окрестностях городов Корсаков (Одори), Южно-Сахалинск (Тойохара), Долинск (Отиай), Синегорск (Каваками), Холмск (Маока), Невельск (Хонто), Макаров (Сиритору).

Как сообщают местные поисковики и кладоискатели, практически посреди каждого поля, были мини-хутора из 3-5 домов, хозпостройки и т.д. В таких местах, в основном, попадается бытовая мелочевка - тарелочки, чашечки, бутылочки.

И они же, отмытые.

А настоящие клады из «злата-серебра» ищут в лесах. Конечно, не злато-серебро как таковое, а кувшины с монетами того времени, драгоценности, и прочие предметы, представляющие ценность.

Особое внимание стоит уделить картам японского периода. Некоторые из них можно найти .

P.S . Кому стало интересно, есть документальный фильм «Карафуто - японский период на Сахалине». Создан компанией СТС-Сахалин, продолжительность его 135 минут. Доступны на Ютубе .

Исследователь Сахалина периода Карафуто, автор известных выставок "Колесо времени", "Дар Дарумы", "Последнее тепло Карафуто" Михаил Шерковцов готовит новую авторскую выставку. Экспозиция будет открыта в Мега Палас отеле на втором этаже. В ходе подготовки к этому событию историк, увлеченный эхом эпохи Карафуто, дал интервью ИА SakhalinMedia - о том, как сохранить и по крупицам "реставрировать" прошлое, кем были люди, когда-то населявшие юг Сахалина и чего им стоило жить в таких непростых климатических условиях.

- Михаил, как давно вы занимаетесь исследованиями на Сахалине?

Не исследования, но первый опыт соприкосновения с японской культурой у меня появился еще в первом-втором классе. Тогда не совсем осознанный, конечно, но интерес уже проявлялся. Первые предметы я находил в Поронайске, где родился и куда приезжал к бабушке а лето. Потом хобби переросло в нечто большее, и плотно японским наследием Сахалина я занимаюсь лет уже 45.

- Что это были за первые предметы?

Это были японские гэта – деревянная обувь, японские монеты, осколки чашек с очень красивым кобальтовым рисунком. По этим рисункам я понял, что нахожу удивительные вещи, которых в нашей тогда советской действительности просто не было. Потому что не каждая семья в то время могла себе позволить купить простой сервиз. Тарелки все были обычные, в основном без рисунков. А здесь я видел прекрасные образцы японского гончарного искусства, хотя и поломанные, расколотые, с кобальтовой росписью, с цветной росписью. Это были прекрасные мотивы. И меня, мальчика тогда, они очень сильно поразили.

Рестовратор истории Карафуто - о тайных городах и нелегком быте японцев на Сахалине. Фото: предоставлено Михаилом Шерковцовым

- Как вы их нашли?

Все началось с розыгрыша. Есть такое место в Поронайске – японская горка. Это земляной холм высотой с двухэтажный дом. Сейчас его не существует, это место срыли. За 50 лет от него ничего не осталось. Каждое поколение юных археологов уносило частичку земли вместе с предметами. В результате его раскопали полностью. Но до сих пор сотрудники Поронайского музея там продолжают раскопки. Так вот, все началось с розыгрыша. Мой брат разыграл меня, сказал, что там находится могила очень богатого самурая. Я в это поверил, что там золотой кирпич у него на груди лежит и так далее. Я решил найти. Начал раскапывать. А люди только весной посадили молодую картошку на этой горке. И я ее к концу вечера всю выкопал. Пришел милиционер участковый, оштрафовал мою родную тетю на 30 рублей. Папа эти деньги потом ей вернул. Это вот мой первый опыт раскопок был. Там же я и нашел монеты, гэта, осколки чашек, курительные трубочки и прочую мелочь.

Специальностью это трудно назвать. Это, скорее образ жизни. Дело в том, что как-то в детстве я увидел снос буддийского храма на улице Амурской. Как раз был обеденный перерыв, рабочих не было. Я зашел туда и увидел прекрасное панно на всю стену. Оно было из маленьких фарфоровых пластинок с кобальтовой росписью. На панно плыли кораблики, были холмы, деревья, храмы, журавли летели. Все это было настолько красиво, что я решил сохранить какую-то часть этого панно. Высыпал все тетрадки свои, дневник и стал запихивать в портфель эти пластинки, которые осыпались со стены. Но потом понял, что мне не нужна часть. Мне нужно целое. Я готов был все это унести. Но так как я был ребенком, то был не в состоянии это сделать. Я расплакался. Опять положил дневник и тетрадки обратно в портфель и ушел. Но в памяти у меня осталось на всю жизнь, что надо каким-то образом сохранять эти элементы японской культуры, которые еще остались на Сахалине. Поэтому я посвятил свою жизнь поиску этих артефактов, которые впоследствии складывались в четкую картину происходящего. Я стал понимать суть этих вещей, их назначение. Я смог реконструировать время. Для меня это высшее удовольствие, когда удается по отдельным фрагментам собрать целую картину происходящего за 60, 70, 80, 100 лет до нас. Это самое интересное.

- Реконструкцией истории какого места вы сейчас увлечены?

Для примера могу рассказать о своих раскопках на реке Белкина. В одном месте я нашел россыпь значков курсантов военного училища. Каждый значок подписан, имеет свой номер. Рядом с ними лежал посох горного монаха Ямабуси (на фото), который являлся адептом боевых искусств ниндзюцу. Этой технике обучали курсантов для диверсий на границах. Рядом мной были найдены две ручки для тайнописи. Они стеклянные. Когда я все это сложил вместе, я пришел к выводу, что на этом месте располагалась школа для подготовки боевых диверсантов.

Кстати, там же, среди значков, я наше самую маленькую бутылочку в мире. Она высотой всего 1 см - стеклянная бутылочка с пробкой. Она служила емкостью для яда. Если диверсант попадал в плен, то достаточно было просто раскусить эту бутылочку. Там был цианистый калий.

Бутылочка для яда. Фото: предоставлено Михаилом Шерковцовым

- Откуда вы знали, что нужно искать именно на Белкина?

Это одно из редких мест на Сахалине, где я увидел остатки японских домов. Я увидел стены, прекрасные печи, предметы, которые лежали просто на земле. Можно было опустить руку в траву и поднять абсолютно целую чашку. Это удивительное место. Наверное, единственное на Сахалине. Хотя сейчас можно сказать, что это место порядком перекопано "черными" археологами, что очень печально.

- А что это за ручки для тайнописи? В чем заключается их секрет?

Эти ручки по форме напоминают градусник. А на конце у них стеклянное перышко. Ими можно было писать на лощеной бумаге. Если я на лощеной бумаге напишу иероглифы, то мне стоит лишь рукой смять листок, и секретное донесение будет уничтожено. Это просто острый кусочек стекла. Я могу написать какое-то донесение и сложить его в карман. В случае опасности я могу просто смять карман, и донесение будет уничтожено. Смял – исчезло. Внутри каждой ручки вложена бумажка. Там написано, что она произведена в Японии. Больше подобных находок я нигде не видел. Я удивлен, что я их не разбил при раскопках. Вначале нашел одну, а через минут десять – вторую. Все – в одном месте. Рядом со значками и с посохом японского монаха.

- То есть это был непростой город?

Непростой. Район от границы, от города Амбецу, где проходила граница между Россией и Японией по 50-й параллели, была 15-мильная секретная зона, в которую допускались люди только со спецпропусками. И все, что находится от границы на протяжении 15 миль, было засекречено. Даже первые японские карты имеют белое пятно на этом месте. Создавалась секретная инфраструктура, которой владели только японцы. Поэтому это было удивительно открыть такой аспект истории поселка. Сам поселок назывался Ерукунай, что переводится с японского как "трудное место". Оно действительно трудное, потому что река здесь постоянно меняет свое русло. Иногда она вообще исчезает под песчаной косой. В один год я приехал и увидел просто озеро вместо реки. То есть течения практически не было. Но на следующий год все изменилось. Это место с постоянно изменяющимся ландшафтом.

Вообще на наших картах оно обозначено как Орукунай. Но старый кореец, который работал при японцах водителем, рассказал мне, что этот поселок назывался Ерукунай. Еще стоит сказать, что это место – самое зараженное клещами на всем Сахалине. К вечеру снимаешь со своей одежды и с тела до 50 клещей. Это довольно опасное место для путешественников. Нужно быть обязательно привитым и так далее.

- Это место не только вы разведали?

Конечно, не только я. Я написал статью "Спящий ежик у тумане", посвященную этой долине. И как раз началось паломничество туда. Те, кто прочитали материалы, бросились на поиски японских предметов и значительно испортили картину. Эти вещи безвозвратно пропали. Люди искали для корыстных целей, а не для истории. Я же стараюсь о вещах, которые нахожу, либо делать выставки, либо писать статьи, чтобы эти вещи могли рассказать о себе, показать тот мир, в котором они существовали.

Вы пытаетесь восстановить атмосферу и события того времени и места, которые изучаете. Восстановили, что было на Белкина? Какие люди там жили?

Сам японский поселок существовал с самого освоения Карафуто. При них все секретные объекты маскировались какой-то инфраструктурой. Вот и на Белкина существовал поселок рыбаков, которые жили здесь семьями. В этом поселке было кладбище, храм, было японское духовенство. Также я нахожу там много детских игрушек: фарфоровые пупсики, личные игрушки из пластмассы, которые деформировались, но по ним можно понять, что это было. То есть небольшой рыбацкий поселок. Но занимались не только рыбой, а еще и заготовкой леса. Но я считаю, что это больше была ширма для прикрытия тех целей, которые на самом деле преследовал этот поселок. В этой долине добывался уголь в промышленных масштабах. Работали две угольные шахты. Сохранилась еще инфраструктура. Но этот уголь был нужен как для промышленности Карафуто, на военные цели, так и для обогрева самих жителей. В каждом доме стояла чугунная печь.

В этом поселке были магазины, буддистский храм, казармы, частные дома рыбаков, шахтеров и так далее. И в этой долине по архивным данным помимо угля еще добывали золото и серебро. Все это побережье весьма богато на полезные ископаемые. И там еще добывался горный хрусталь. Угольные шахты я нашел. Золотую шахту тоже нашел. А вот шахту по добыче горного хрусталя не нашел. Но нашел обработанный хрусталь. Причем обработанный ювелиром. Нашел просто в траве, в листьях опавших. Несколько раз провел рукой - и большой, с голубиное яйцо, обработанный хрусталь заиграл светом. Я его огранил в золото, и он у меня лежит.

Хрусталь, обработанный японскими мастерами - уникальная находка. Фото: предоставлено Михаилом Шерковцовым

- Какое снабжение было у селения? Чем люди жили, питались?

Огромное количество рыбы, морепродуктов, крабы, осьминоги. Я сам этим там питался. Плюс ход лососевых. Также там растут грибы сиетаки (шиитаке - прим. ред.). Очень вкусные. Медведь, енотовидная собака, лисица, заяц. Могла быть охота, могла быть рыбалка. Они продавали эти ресурсы и получали деньги.

- Какие самые необычные предметы вы нашли на Белкина?

Посох горного монаха Ямабуси. Ничего подобного на Сахалине найдено не было и не будет. Хотя кто его знает. Затем чашка для саке с надписью "Olympic Games", посвященная Олимпийским играм в Германии 1936 года. Также две целых японских ртутных лампы от военной радиостанции. Они пролежали в земле около 80 лет, но остались целы. Стеклянные ручки для тайнописи, о которых я уже говорил. И - самое поразительное, чего я нигде не встречал вплоть до полуострова Шмидта – сохранившиеся фрагменты бумажных этикеток на бутылках. Это единственное место на Сахалине, где в силу климатических причин или свойств почвы сохранились остатки бумажных этикеток. На одной бутылке я могу прочитать, что она изготовлена в Токио. Фрагмент этикетки остался.

- Из-под чего бутылки?

Из-под саке, вина, морсов. На Сахалине было очень развито производство различных морсов, соков из дикорастущих ягод. Несколько бутылок из-под пива разных сортов. И заводы саке у нас здесь были. У меня отдельная коллекция стекла периода Карафуто.

На фотографиях с вашей экспедиции еще были предметы, которые хотелось бы обозначить. Это какая-то молотилка с двумя валами...

Да. Сама рама металлическая. На ней иероглифы, которые надо перевести сейчас. И каменные валы, которые очень точно входят друг в друга. Скорее всего, это либо обдирочные валы для обдирки коры, но на этот счет я сомневаюсь. Возможно, для мелкого измельчения какой-то травы. Но механизм этот был изготовлен промышленным способом. Что удивительно, валы изготовлены из камня. Весьма интересное сочетание – металл и камень. То есть в промышленной Японии отголоски Японии феодальной.

- Там еще была какая-то качалка для воды...

Это помпа. Ради этой пожарной помпы я и поехал туда этим летом.

- Забрали?

Нет. Очень тяжелая. Я не хотел заставлять людей, которые были со мной, поднимать такие тяжести. Я лучше сам перетащу.

- Далеко тащить?

- Сколько она весит?

Килограммов 70.

- Как же вы сами переносите такие тяжести на такие расстояния?

- А чем они обогревались?

Тоже чугунными печами, но гораздо более простыми. Все печи отличаются по конструкции. Есть вакуйщики. Это обыкновенная буржуйка, маленькая, круглая. Ее можно топить чем угодно. Такими обогревалось простое население. В богатых же домах были печки бункерного типа. То есть над самой топкой возвышалась пирамидка чугунная с крышкой наверху. Вначале она растапливалась дровами, а затем засыпалась половина ведра угля, и эта печка могла работать 8 часов без перерыва.

- На ней готовили?

Да. Причем есть интересные конструкции, которые я называю печами с ушками. Их название – хакунэцу сто. Это печи, у которых сбоку откидывают круглые подставки для чайников. Если чайник вскипел, его можно поставить туда, чтобы он не остыл. Стены в японских дома были весьма тонкими, и все быстро остывало. И на ушках сбоку можно было поставить только что вскипевший чайник, и он держал температуру. Конструкция печи была интересной. Верхняя поверхность у нее – не плоская, а вогнута внутрь. А бункерного типа печи более оригинальные по конструкции. Скоро выставим их в экспозиции. Они были покрыты сверху никелем и выглядели как серебряные.

- Почему бункерные?

– Потому что сверху над печкой поднимается металлический бункер с крышечкой наверху. Я внизу растопил дровами, верхнюю крышечку открыл и засыпал туда уголь. Закрыл крышечку. И через качающийся зольник потихоньку падал уголь вниз. Можно было регулировать воздух, температуру и время горения. И если правильно отладить печь, то она горела 8 часов. А это рабочий день человека. Если вечером он приходил с работы, засыпал полведра, а утром уходил, засыпал еще полведра, то печь горела весь день, и в доме было тепло. Тем более, дома оставались дети, жена, старики. И печь обогревала весь дом.

- А если стены домов были тонкими, то как приспосабливались к сахалинской погоде?

Я смотрел, как сделаны стены японских домов. Они до сих пор лежат на земле. Они изнутри были обклеены просто черной бумагой. Это тонкая сантиметровая доска, изнутри бумага и еще досочки сантиметровые. И все. Причем - это характерно именно для японских домов Сахалина – полы стелились прямо на землю, без воздушной прослойки. И холод от земли просто обжигал. Как они выживали – большой вопрос. Тем более, спали на полу. Но у них были различные приспособления для обогрева. Например, печка тацу, вокруг которой собиралась семья. Эта печь накрывалась большим одеялом, и люди садились, их ноги были под одеялом, а сверху - деревянный столик. Внизу печь согревает людям ноги, а сверху можно кушать. Еще существовали переносные грелки ютампо. Это керамические и металлические печи, в которые наливалась горячая вода. Затыкалась пробкой. Эту печку можно было в ноги положить, в постель с собой положить или когда работаешь за столом. Также были переносные печи хибати. Это керамическая емкость, похожая на вазу для цветов, в которую насыпался песок, и там разводился древесный уголь. Он тоже горел и давал тепло. В доме было дымно, но тепло. Такими нехитрыми способами обогревались японцы на Сахалине.

- А как японцы покидали этот город? Почему все вещи остались?

События развивались весьма трагично. Произошла высадка советского десанта на 50-ю параллель. То есть на границе. Защищал границу японский капитан Накаяма. К нему пришел приказ за сутки до атаки наших войск сняться с позиций и с небольшим отрядом отправиться на подмогу обороны в город Котон (современное Победино). И на его место назначили другого человека. Буквально за сутки и он с отрядом двинулся в сторону Победино. Но так как путь нужно было проделать пешком, то через какое-то время они увидели всполохи и услышали бой на самой границе в Амбецу. Накаяма понял, что идти на Победино нет смысла, там идут бои, и с его маленьким отрядом он ничего не сможет сделать. И тогда он двинулся вдоль побережья через поселок Ерукунай в сторону Тельновского. Когда он проходил через Ерукунай, население этого поселка примкнуло к нему. Они не хотели оставаться под русскими. И когда он дошел до Тельновского, к его небольшому отряду присоединилось около 500 человек. Но Тельновский уже был занят советскими войсками. И Накаяма совершил подвиг, о котором я тоже в свое время писал. Он ночью украл катера и на них переправил население на Хоккайдо. Чтобы переправить все 500 человек, он сделал много рейсов. А что это было в то время? В проливе курсировали американские подлодки, везде были русские боевые катера, корабли. И этот человек переправил всех. Он спас 500 человек. Это подвиг. В свое время я написал рассказ "Две войны. Два подвига. Два капитана". Это о капитанах Быкове и Накаяма. Но дело в том, что его следы в Японии теряются. Ни один японский офицер, ни один японский солдат не был награжден ни медалью, ни орденом за ту войну. Потому что японское командование считало, что раз проиграли, то никто не имеет права быть награжден. Хотя это не отрицает подвига многих людей. И хотя они и были в свое время нашими врагами, своих врагов нужно уважать.

Часть древних доспехов японских воинов, защищая лицо (мэн). Металлическая решетка, состоящая из одной вертикальной и четырнадцати горизонтальных перекладин, соединенных с металлическим овалом. Фото: предоставлено Михаилом Шерковцовым

- Что потом стало с поселком?

Японский поселок закончил свое существование в 1945-м. После он эксплуатировался русскими еще в течение 16 лет. Потом и они оттуда ушли по причине того, что место очень трудное. Дорогу нужно было постоянно чистить от Бошняково, а это около 20 км. Видимо, после очередного тайфуна дорога пришла в негодность. Очень тяжело оттуда выбираться и по морю - постоянные шторма. Я сам несколько раз в них попадал. Очень трудная доставка продуктов, техники, горюче-смазочных материалов и так далее. И власти решили, видимо, это дело прекратить. Поселок перестал существовать.

- Значит, вещами, которые вы находите, пользовались и русские, когда заняли поселок?

Нет. Знаете, почему некоторые вещи сохранились? Потому что советские люди как раз этими вещами не пользовались. Существовало предубеждение, что эти вещи отравлены японцами. Поэтому русские боялись ими пользоваться. Хотя достаточно было просто помыть с мылом, и все было бы чисто. У меня сюда дед в 46-м приехал для поднятия экономики острова. Он говорил, что всю японскую посуду они просто выбрасывали на помойку.

Когда русские уходили из поселка, они бульдозерами снесли дома. Уничтожили все. А все остальное доделало время. Но все предметы остались там, где ими пользовались. Поэтому если нахожу около 70-100 металлических предметов - топоры, гвозди, изготовленные ручным способом, тяпки, - то могу понять, что это кузница. Если нахожу вазы для хранения праха, то могу сказать, что здесь стоял храм. Если я нахожу обработанный горный хрусталь, то могу сказать, что здесь была ювелирная мастерская. Если эмалированную вывеску с изображением человека с расческой в волосах, могу сказать, что это была парикмахерская. У меня, кстати, есть такая вывеска.

- У вас сейчас интерес сосредоточен непосредственно на Белкина? Или где-то еще?

Белкина интересна тем, что там большая концентрация предметов была. Этой долине я посвятил 9 лет. Она до конца не исследована. Меня интересуют соседние распадки. Я ходил туда. Ту же помпу я находил в соседнем распадке. И великолепную печь фукуроку я тоже нашел в соседнем распадке. Чего только стоило вытащить ее! Это отдельная история.

Очень интересуют другие места, но они труднодоступные. Если брать японскую карту Сахалина 39-го года и русскую карту штаба красной армии 38-го года, то там видны поселки, которые находятся глубоко в тайге. Дорог туда не существует. Чтобы туда добраться, нужна техника, нужно время и большое терпение, усердие и удача.

- Сколько предметов вы планируете выставить в экспозиции в Мега Паласе?

Не знаю. Будет много мелких вещей. Мы поставим для них стеллажи. А из крупных здесь вместятся 6-7 печей. И я еще не проработал концепцию того, что именно буду показывать. Должна быть тематика. Эти вещи должны быть связаны между собой, а не просто выставка.

На Сахалине, природе и колориту которого была посвящена , веет Японией. В его пейзажах чудятся сюжеты то японских гравюр, то аниме, то фильмов про Годзиллу. Порой мелькают и сами осколки Страны Восходящего Солнца - арка с парящей кровлей, стела с иероглифами, завод или пирс, построенный явно не нами... Наследие губернаторства Карафуто на Южном Сахалине не столь обильно, как наследие Пруссии в Калининградской области или Старофинляндии на Карельском перешейке, но, как и сама Япония - куда экзотичнее. И более того, от Карафуто здесь остались люди - сахалинские корейцы.

Итак, в 1905 году Российская империя потеряла Южный Сахалин, в Японской империи ставший губернаторством Карафуто. Но надо понимать, что исконной это земля не была ни нас, ни для них, и даже айны, в войнах с которыми 1500 лет назад родилась Япония, пришли на Соколиный остров лишь в 17 веке. Японцы этой в гонке были на шаг впереди нас: если Василий Поярков в 1644 году только увидел с материка туманные сопки северного Сахалина, то самурай Мураками Хиронори из клана Мацумае в тот год впервые высадился на его южные берега. Первым японским поселением на Сахалине стала торговая фактории Сирануси , организованная в 1790 году на городище древней маньчжурской крепости у основания мыса Крильон. В той фактории почти сразу объявились трое русских людей, изъявивших желание торговать. Так на Сахалине появился "сэнтан" - меновая торговля между японцами, русскими, айнами и туземцами Приамурья. В 1805 году на месте нынешнего Корсакова ненадолго возникло японское укрепление Кусункотан (на кадре ниже) с гарнизоном из 700 человек под руководством самураев клана Мацумае, но просуществовало оно недолго: в те годы по Сахалину и Курилам прокатился ряд пограничных инцедентов, которые с большой натяжкой можно было бы назвать первой русско-японской войной, причём Россию в ней представляли небезызвестные "Юнона" и "Авось". На Южных Курилах японцы уже тогда взяли верх, а вот Сахалин предпочли покинуть, при этом понеся потери в шторме.

Дальше шли десятилетия, далёкая Россия и средневековая Япония не решались уверенно взять холодный остров, а периодические попытки объявить над ним суверенитет не подкреплялись какими-то действиями. Понемногу на Сахалине селились рыбаки, торговцы и беглые преступники с обеих сторон, и в 1853 году к ним добавилось два русских гарнизона - Кусунайский пост на Татарском проливе и Муравьёвский пост на заливе Анива. В 1855-75 годах эту неопределённость даже закрепили режимом совладения, но в итоге в Петербурге поняли, что время работает на японцев, и сдав им Курилы пока не стало поздно, в обмен Россия получила Сахалин в единоличное пользование. Впрочем, обживать этот небогатый ресурсами остров с омерзительным климатом мало кому хотелось, и лицом Русского Сахалина на много лет стала каторга. К 1905 году население Сахалинского отдела составляло около 45 тысяч человек из всех народов Европейской части от татарина до латыша, но было среди них и порядка 750 японцев. Ждали ли они своих соплеменников, были ли рады высадке на сахалинские берега вооружённых по последнему слову техники десантов? Сейчас это вряд ли удастся узнать. На Сахалин японцы вторглись в июле 1905 года, под самый конец войны , и разрешение векового спора стало для них своеобразным бонусом к грандиозным успехам в Китае и Корее. Быстро сломив сопротивление малолюдных постов и немногочисленных партизан, японцы стремительно заняли весь огромный остров, и начали буквально вычерпывать его русское население, пароход за пароходом отправляя его в ближайший материковый порт Де-Кастри. Согласно Портсмутскому мирному договору Сахалин был разделён между Россией и Японией по 50-й параллели (на кадре ниже - пограничный столбик). К югу от неё тогда осталось всего 2,5 тысячи жителей, включая расквартировавшихся военных: "Северный фронтир" японцы заняли, чтобы на нём жить.

2а.

Конечно, Сахалин был для Японии далёкой и глухой периферией. Но совсем не в той степени, как для России. Более того, здешние запасы леса и угля по российским меркам были глубоко второстепенными, зато для Японии - бесценными. Я уже проводил параллели с Республикой Коми или Мурманской областью - суровый малолюдный край, ждавший приоритетного освоения. За своё новое губернаторство Карафуто японцы взялись всерьёз, и главное их наследие на Южном Сахалине - это сам по себе Южный Сахалин, каким мы его видим. Я не знаю причин, по которым СССР мог бы развивать этот далёкий и убыточный (в те времена) регион активнее, чем Камчатку или север Хабаровского края, японцы же создали в Карафуто густую сеть железных дорог, шоссе и населённых пунктов. Стремительное развитие "Северного фронтира" вкупе с его мононациональностью позволило Карафуто перейти из гайти ("внешних земель", то есть колоний) в найти ("внутренние земли", то есть регионы метрополии). Правда, совсем ненадолго - в 1943 году.

Япония тех лет представляла собой весьма парадоксальное зрелище. С одной стороны, она совершила небывалый в мировой истории рывок, за несколько десятилетий из Средневековья (или скорее даже Античности) прыгнув в Новейшее время. У пилотов "Зеро" и моряков линкора "Ямато" прадеды воевали мечом и луком. Фактически, японцы даже паровую эпоху почти не застали, сразу перейдя в эпоху электричества - и к 1941 году электрифицировано в Японии было 89% домохозяйств: вдвое больше, чем в Англии! Учились японцы очень быстро, и например от постройки первой в стране железной дороги (1872) до полного отказа от участия иностранных специалистов в железнодорожном строительстве им понадобилось всего 10 лет. Пейзажи городов Карафуто весьма напоминают декорации вестернов, да и строились они по образцу молодого американского Запада:

Но вместе с тем, как верно кто-то заметил, "индустриализация - процесс весьма болезненный для индустриализуемых": всё это давалось ценой труда на износ. Средний японец работал много, получал мало и наказывался строго, - собственно, как кореец в 1970-80-х, китаец в 1980-90-х, какой-нибудь вьетнамец или бенгалец - сейчас. Только с поправкой на то, что во всём мире тогда было совсем другое время, и даже в самых развитых странах голодная смерть была привычным делом, а война постоянно ждала у дверей. С 1930-х годов в Японии стремительно закручивались гайки и сворачивалась свобода предпринимательства: например, крестьяне по фиксированным расценкам сдавали урожай государству и еду покупали в госмагазинах. За неправильные мысли и слова к японцу, как к русскому или немцу, могли постучаться в дверь . Словом, Японская империя на пике своей военной мощи была довольно мрачной страной...

4а.

Ну, а что же Северный фронтир? Губернаторство Карафуто со столицей в городе Тоёхара по площади (36 тыс. квадратных километров) занимало в Японии второе место после соседнего Хоккайдо, а по населению (около 400 тыс. человек) немногим уступало своей территории в наши дни. Распределялось это население, правда, совсем иначе. Карафуто делилось на 4 округа с центрами в Тоёхаре (Южно-Сахалинск), Сисуке (Поронайск), Маоке (Холмск) и Эсутору (Углегорск), каждый из которых в свою очередь делился на несколько уездов. В губернской Тоёхаре жило 28 тыс. человек, во входившем в её же округ Отомари (Корсакове) 23 тысячи, в трёх других окружных городах - по 18 тысяч. В нынешнем Южно-Сахалинске живёт 180 тыс. человек, Холмск и Корсаков немного крупнее, чем были (27 и 33 тыс. жителей), Поронайск (15 тыс.) немного меньше, а все остальные города и веси теперь существенно меньше, чем были в те времена. Очень яркий пример - недавно показанное мной , где при японцах жило почти 2000 человек, а сейчас не наберётся и полсотни. Иными словами, японский Сахалин не был многолюднее российского, но был населён гораздо более густо и равномерно. Однако Карафуто точно так же было сырьевым регионом, благополучие которого определяли лес, уголь, рыба и военные гарнизоны.

Более 90% населения Карафуто составляли японцы, так что даже странно, что статус гайти с него не сняли раньше. Более того, в японской культуре этот край успел оставить свой след. Если бы он остался в составе Японии, то место Чехова в пантеоне земляков тут занимал бы Кэндзи Миядзава - немного блаженный писатель-буддист родом с севера острова Хонсю. В японской литературе он занимает примерно то же место, что в английской - Льюис Кэролл: культовый автор детских стихов и рассказов, в которых взрослые могли увидеть все глубины мироздания и найти ответ на любой вопрос. Только Кэролл весело писал, а Миядзава - с типично японской меланхолией. В 1921 году, после смерти любимой сестры Кэндзи уехал искать её дух к холодным волнам Охотского моря. На Сахалине в 1922 году он создал черновик своего главного произведения "Ночь в поезде на Млечном пути ", где два мальчика Джованни и Кампанелла едут в вагоне от созвездию к созвездию, судя по всему - в загробный мир. Карафуто в ней, конечно, не упоминается, но Сахалин для японцев так и остался "островом Джованни".

5а.

Помимо японцев, жили здесь и другие народы. 5% населения Карафуто по переписям и 10% де-факто составляли корейцы - частью гастрбайтеры (которых японцы называли "такобэя" - "люди, попавшие в крабовую ловушку"), частью ост-арбайтеры: как немцы славян, японцы массово вывозили их сюда в войну, когда мужчины ушли на далёкие фронты, а остров требовал срочного укрепления. Ещё тут по-прежнему жили нивхи и айны, причём с последними была связана своеобразная коллизия: в 1899 году айнов признали японцами, а японскую метрополию объявили мононациональным государством. Вместе с Сахалином Японии досталось несколько тысяч неассимилированных айнов, самобытность которых здесь принялись экстренно ломать через колено. Зачастую весьма подлыми способами: например, айны не могли иметь рыбацких принадлежностей... но могли брать их в аренду у японцев! К 1933 году сахалинские айны тоже были официально ликвидированы как народ, а затем эта судьба, наверное, ждала бы ороков и эвенков... Ещё одним меньшинством Южного Сахалина были русские - к концу 1905 года их осталось здесь около 300 человек. Позже община сокращалась, лишь немного пополнившись беглыми "белыми" в Гражданскую. В основном русские жили продажей хлеба, и за неимением в Карафуто образования на родном языке (равно как и любом другом, кроме японского), оставались неграмотными. Бывало, впрочем, и по-другому - например, сильнейший в ХХ веке борец сумо Тайхо Коки из Сисуки (Поронайска) имел небольшой секрет: второе имя Иван Борышко, доставшееся от отца-малоросса.
Красивый кадр - русские и японцы у церкви в Наёсси (Лесогорск) в 1910-е годы:

В музее Южно-Сахалинска - две тяжёлые трофейные русские пушки из Порт-Артура:

И собственно японское оружие... поражения. На кадре выше лёгкая гаубица "типа №91", разработанная в 1929-31 годах и выпускавшаяся на Осакском арсенале,.а на кадре ниже - лёгкий танк "Ха-Го", выпускавшийся с 1935 года. Оба они в 1945 году стали трофеями Красной Армии:

История Карафуто кончилась в 1945 году. Это было некое подобие "пакта Молотова-Риббентроп", но только не с Германией, а с США: Советский Союз через 3 месяца после победы в Европе вводил свои войска в Маньчжурию, и за разгром Японии на суше мог оставить себе Сахалин и Курилы. После войны эти острова вошли в состав РСФСР как новая Южно-Сахалинская область, но самое интересное здесь только начиналось:

9а.

Наступление Красной Армии японцы встретили паникой, тем более военная пропаганда вещала, что русские придут убивать, грабить и насиловать, а шутки с ними плохи, ибо красноармеец голыми руками рвёт пасть медведю. В смятении проигрываемой войны люди велись: кто-то рвался за пролив Лаперуза, кто-то прятался в лесах, а пару раз японцы устраивали расправы над корейцами, понимая, что тем есть, за что мстить. К концу 1945 года на Сахалине осталось около 300 тысяч человек, в том числе 23 тысячи корейцев, по несколько сотен айнов и ороков, по сотне эвеков и русских "старопоселенцев" и несколько десятков нивхов. Возглавил новый регион Дмитрий Крюков, выходец с Северного Сахалина. Но если немцев из Кёнигсберга или финнов из Выборга изгнали стремительно, то на Сахалин и Курилы у Сталина первоначально были несколько иные планы. Униженная американцами Япония рассматривалась как потенциальный союзник, и всерьёз готовился вариант создания на Дальнем Востоке СССР японской национальной автономии.

9б.

Самим японцам это даже понравилось: теперь они работали не по 12-16 часов в день, а лишь по 8, имели 2 выходных в неделю, а не в месяц, зарплаты не варьировались по национальности и полу, начальнику больше не надо было кланяться, а начальник больше не имел права своих подчинённых бить. Сталинский социализм оказался более рыночным, чем военный капитализм предшествовавших лет - теперь крестьяне могли сбывать свой урожай на самых обычных базарах. И разве что закрытие публичных домов понравилось не всем, вплоть до забастовки недовольных шахтёров... Друг к другу русские и японцы демонстрировали если не симпатию, то неподдельный интерес. И остаётся только фантазировать, какие странные сюжеты мы могли бы наблюдать сейчас, останься японцы на Сахалине... А какие тут были бы имена! Скажем, Николай Соитирович или Айдзава Степанович...

9в.

Но всё сложилось иначе... Перспектив союзничества с Японией по мере разрастания Холодной войны виделось всё меньше. С 1947 года японцев начали депортировать восвояси, чему многие из них сопротивлялись как могли. К 1949 году на Сахалине оставалось около 2500 человек с японскими именами, большинство из которых составляли ценные технические специалисты. Их отъезд продолжался вплоть до 1960-х годов, а так и не покинули СССР около 600 японцев. Вряд ли в Калининграде есть хоть один потомок прусских немцев, а вот я (правда, в Москве) знал одну девочку, чей дед был японцем с Курил. Айны же покинули Сахалин все до единого, и последних в России людей из этого удивительного народа стоит искать разве что на Камчатке...
, а ещё - доброе аниме "Остров Джованни" без политизации и клюквы.

При взгляде на современную Японию с её небоскрёбами и скоростными поездами родился миф, будто бы СССР целенаправленно разрушил на Сахалине все японские здания. В конце концов топонимику тут искоренили так же быстро и тотально, как на Карельском перешейке или в Калининградской области. Но ломать крепкие капитальные дома там, куда ехали сотни тысяч переселенцев?! Японского наследия на Сахалине правда осталось мало, и ответ на вопрос, "куда оно делось?" стоит в Южном на Сахалинской улице:

10.

Это чудом уцелевший типовой дом Тоёхары, и ободранная штукатурка показывает, как он был устроен - по нашей классификации это ни что иное, как "засыпнуха". Японцы любили деревянное зодчество ещё больше нас, но избалованные тёплым климатом и запуганные землетрясениями, срубам предпочитали каркасы. Увидев японский быт, русские реально приняли их за дикарей: живут в "фанерных домах" (в лучшем случае фанерных, а то и плотной бумагой обтянутых), спят и сидят на полу, и даже ложки с вилкой в руках никогда не держали! Большинство японских зданий действительно разрушались без сожаления - но лишь потому, что жить в них русский человек не представлял возможным. И в то же время "жилищный вопрос" на Сахалине стоял остро - пожароопасные и холодные "бумажные фанзы" определяли облик его городов ещё 20-30 лет после вхождения в состав Советского Союза. Те же процессы шли и в Японии, лишь в послевоенные дисятилетия массово освоившей современные стройматериалы. За вычетом храмов, сохранность японской архитектуры 1910-30-х годов на Сахалине примерно та же, что и на её исторической родине.
Капитальных зданий тут поменее, чем допетровских палат в Средней России. Искать их стоит в первую очередь в Южно-Сахалинске. В постах об этом городе я покажу всё, что нашёл, а пока вот старейший и красивейший японские дома Сахалина. Штаб охранных войск (1908):

11.

И региональный музей (1937), который и в Японии бы не потерялся:

12.

Он построен в стиле "тэйкан" - японском имперском историзме. Интерьеры:

13.

Охотнее, впрочем, японцы тогда строили европейском стиле. Вот например два здания Банка развития Хоккайдо (господствовавшего на Карафуто), почти типовых для страны - в Южно-Сахалинске (1930):

14.

И Корсакове (1928):

15.

Банки, музеи, заводы и склады - это здания, которые практичнее было строить из негорючих материалов. Вот ещё пара пакгаузов в Корсакове:

16.

Лучший "заповедник" рядовой японской застройки - посёлок Сокол (Отани) близ Южно-Сахалинска. Коттеджи:

17.

И казармы того аэродрома, с которого в 1983 году советский самолёт летал сбивать корейский "Боинг":

18.

В глубинке же самая распространённая японская сущность - хоандэн. В переводе "хранилище духовных сокровищ", а в обиходе - "школьный павильон". Сами школы были деревянными и порой горели, как например в 1943 году в Сирутору (Макаров), когда на пожаре погибло 23 человека. А стоявшие у школ хоандэны вмещали государственные символы, портреты императора, различные светские реликвии и регалии, выносившиеся на люди по праздникам. Удивительнее то, что только на Сахалине хоандэны и уцелели: в самой Японии, Корее и Китае их последовательно разрушили в 1940-х годах, как Ильичей в постсоветской Прибалтике. У русских же эти будки, ставшие подсобками, не вызывали политических ассоциаций.

19.

Кое-где попадаются памятники или их остатки, как постамент с заглавного кадра:

20.

Но пожалуй самое необычное наследие Японии в России - это синтоистские храмы, или дзиндзя. Синто - древнее язычество Японских островов, выросшее из культов древних айнов и прото-японцев в союзе с буддизмом и под его влиянием. Если индуизм похож на греческое или скандинавское язычество, то синтоизм - на культы северных народов с их обожествлением сил природы и мест, а также неизменным культом предков. Главная категория синтоизма - "ками", даже не дух, а духовная сущность вещей. Аматэрасу, Богиня Солнца, была чтимее прочих лишь потому, что к ней возводил свою родословную императорский дом. Синтоистские кумирни, у которых молились путники и рыбаки ставились у гор, рек и приморских скал подобно степным обоо:

20а.

Кумирня с кадра выше, например, отмечала Могунтан - нынешний грязевой вулкан Пугачёва.

20б.

Сами синтоитские храмы, или корректнее говоря святилища, выглядели так. Обратите внимание на кацуоги - поперечные бруски над коньком крыши, отмечавшие ранг дзиндзя: у главных храмов Японии их было до 10. Об архитектуре, деталях и истории формирования синтоистских храмов Карафуто , и если вкратце - для Карафуто был характерен особый северный стиль, сформировавшийся на Хоккайдо. Впрочем, архитектурные стили ("дзукури") теперь не имеют значения - все здания дзиндзя без исключения на Сахалине были деревянными, и последние из них канули в Лету в 1970-е годы. Однако к каждому из низ них прилагался целый набор вспомогательных сооружений, и вот их-то ещё немало стоит по городам и весям.

20.

В первую очередь это тории - ворота-арки, в изначальном смысле насест петуха, который будил солнце-Аматэрасу. Поэтому главное в ториях - даже не парящая кровля, а поперечная перекладина. Материалы их были разные - дерево, бетон, кости китов... но уцелели только бетонные, как например во Взморье (Сираура) от храма Хигаси Сираури Инари (1914). Надписи повествуют о 2600-летии Великой Японии и о фундаторе дзиндзи по имени Ямагия Такео:

21.

Через тории вела сандо - "дорога к храму", которую отмечали:
- иши-тороо - фонари, мне так и не попадавшиеся.
- кома-ину - парные псы-стражи с открытой и закрытой пастями (Томари)
- тёдзубати - ванна для омовения рук, вытесанная из целого камня (Холмск):

22.

Так как синтоизм был крепко повязан с культом предков, а вся жизнь японца - с культом войны и доблести, при храмах ставились тюконхи - "памятники показавшим верность". Это были алтари памяти героев, через которые после церемонии прощания их души возносились в небеса. У местных за характерную нишу для свечей тюконхи известны как "японские печи".

23.

Иногда воинские памятники делались в виде снаряда. Оба кадра, верхний и нижний - из Томари, где дзиндзя сохранилась лучше всего. Этот обелиск, впрочем, уже не "тюконхи", а "сэнси-кинэхи": первые можно соотнести с советскими Аллеями Героев, а вторые - с простыми монументами Победы. Коих, кстати, на Южном Сахалине почти нет - ведь те герои, что родом отсюда, теперь покоятся на тёплом дне у Гуадалканала.

24.

К крупнейших дзиндзя прилагались ещё и хобуцугурадэны - сокровищницы, где многочисленные реликвии храма были защищены от пожара. Одна из таковых, бетонное подражание стилю "азекура" (японское срубное зодчество), сохранилась в Южно-Сахалинске от Карафуто-дзиндзя - главного храма на острове:

25.

Большинство верующих японцев - двоеверы: синтоизм рассматривал Будд как разновидность ками, буддизм рассматривал ками как живых существ, как и люди, нуждающихся в спасении. Испокон веков большинство японских святилищ окормляли адептов обеих религий. Однако в эпоху Мэйдзи, то есть период европеизации и колониальной экспансии, две религии были официально разделены, и официальной религией японцев стал более национальный синтоизм. Может быть поэтому буддийские храмы в Карафуто были редки, и молились в них в основном корейцы. Вот например основание пагоды в Холмске:

26.

Однако пожалуй нагляднее всего японское наследие проявляется не в духовном, а в самом что ни на есть утилитарном зодчестве - инфраструктуре. Тем более, как вы уже заметили, альтернативу дереву для японцев стал не кирпич или бутовый камень, а бетон, появление которого выпало как раз на эпоху Мейдзи. В Южно-Сахалинске, Томари (на фото), а может быть и где-нибудь ещё я видел японские мосты с неизменными пилонами у въездов:

27.

Построенные Японией железные дороги заслуживают отдельного поста, тем более и поезда на них встречаются не наши:

28.

Морские берега и горные обрывы кое-где укреплены подпорными стенками:

29.

А ковши (гавани) защищают мощные брекватеры также японской постройки. Крупнейший из них - в Невельске, и с февраля по июнь на нём устраивают лежбище сивучи:

30.

По берегам Сахалина стоит десяток капитальных маяков, примерно поровну советских, царских и японских. Самый яркий памятник Карафуто, пожалуй - маяк Тонино (1939, 31м) на мысе Анива. Но он же и самый труднодоступный - поход сюда занимает неделю, лодочная экскурсия обходится в 6500 рублей за место, и хоть издалека он виден с борта "Фархутдинова" по пути на Курилы:

31.

И, конечно же, заводы! В первую очередь - 9 целлюлозно-бумажные комбинатов , построенных в 1913-35 годах в Отомари (Корсаков), Тоёхаре (Южно-Сахалинск), Маоке (Холмск), Ноде (Чехов), Томари, Отиай (Долинск), Сиритору (Макаров), Сисуке (Поронайск) и самый мощный в Эсутору (Углегорск). Первоначально в этой отрасли Карафуто было несколько игроков, но в конце концов всех подмяла под себя компания "Одзи ". Последняя и в наши дни третий по величине в мире производитель бумаги, а для Карафуто значила примерно то же, что для Ямала - "Газпром". Заводы исправно работали и при Советах (причём именно их до 1960-х годов "вели" японские специалисты), а в 1990-х закрылись один за другим, и к середине 2000-х целлюлозно-бумажная отрасль на Сахалине исчезла. Самые внушительные руины ЦБК - в Холмске и опять же Томари:

32.

Была на Карафуто, конечно, и другая промышленность, но не ищите здесь старых автозаводов, верфей или станкостроения: те отрасли, которыми Япония гордится, сюда не дошли. Помимо ЦБК на Сахалине встречаются электростанции, угольные шахты...

33.

И агропромышленные заводы, например свекольно-сахарные. Особенно много их (кроме шахт) по северных окраинам Южно-Сахалинска. Невысокие старые трубы здесь не столько из бетона, сколько из желтовато-серого кирпича:

34.

Как и в Пруссии, японское наследие Карафуто не исчерпывает зданиями - немало старины поменьше собрано в местных музеях. Вот тут самый интересный артефакт стоит слева - это реплика пограничного столбика, специально сделанная для музея как иллюстрация побега актрисы Ёсико Окада в СССР. Иллюстрировать было что: звезда Японии из Хиросимы родом, в 1936 году она вышла замуж за коммуниста, и очарованные красными идеями, двое бежали в 1938 году на Северный Сахалин. Там их тут же арестовали, а расстреляли не только мужа, но и Мейерхольда, кумира Ёсики, к которому они и держали путь. Путь японки занял 10 лет через лагеря, но в итога она оказался в Москве и стала диктором радио, вещавшего на Японию. Несколько раз она приезжала на родину, и с удивлением обнаруживала, что там её любят и помнят. Но родиной её стал СССР, а умерла 90-летняя Окада вскоре после его краха.

35.

Правее на кадре выше - ворот для невода, кухтыль (морской поплавок), горн маяка, мемориальные таблички, остатки жерновов и инструментов, металлическая домашняя печь и многое другое. Обратите внимание на мебель - японцы обходились без кроватей, кресел и столов, но вполне нашли место для часов или пианино.

36.

Культовые предметы в музее Корсакова - фарфоровая храмовая чаша, металлические колокол "бансё" и ритуальный очаг, а рядом с ними - крестьянские жернова и колесо телеги:

37.

Маска и меч для фехтования, рядом с которыми забавно смотрится утюг:

38.

Посуда японских домов:

39.

Наверняка, японские артефакты попадаются и в домах у простых сахалинцев, как немецкие в домах жителей Калининградской области. Как-то в поезде нам встретился мужик, ездивший с металлоискателем в горы, на место давным-давно покинутой корейской деревни, куда сейчас двое суток идти. Открытый и словоохотливый, как большинство сахалинцев, он с радостью показывал нам "улов":

40.

41.

Но что отличает Карафуто от Пруссии или Старофинляндии - помимо мёртвого наследия, от него остались и живые люди. Ведь как уже говорилось, вторым по величине народом Карафуто были корейцы. , депортированных в 1930-х годах с Дальнего Востока (включая Северный Сахалин) в Среднюю Азию, они происходили не из приграничных с Россией районов, а в основном из Южной Кореи, и потому фактически это другой народ. Считается, что их, в отличие от японцев, было некому отсюда забрать (эту версию озвучивает даже несчастная кореянка из того самого аниме "Остров Джованни"), но в реальности всё было сложнее. Корейцы считались более лояльными, чем японцы, и СССР решил повременить с их отъездом до насыщения острова русскими поселенцами - на обезлюдевшем Сахалине рук не хватало не то что для работы хозяйства, но и даже для поддержания его консервации. Однако позже в Корее началась гражданская война, и отпустить своих граждан на оккупированный империалистами Юг советская власть не могла. Зато в 1940-х годах сахалинская община пополнилась ещё и некоторым количеством северокорейцев, которых вербовали там для временных работ, но иным удавалось остаться в Советском Союзе. Вместо японской автономии в 1950-х годах тут де-факто существовала корейская - с прессой, школами и театром. Всё это ликвидировал в 1963 году тот самый Павел Леонов, чьё правление областью в памяти сахалинцев осталось "золотым веком". Сделал он это не просто так: сахалинские корейцы хранили верность традициям и ненавидели советскую власть, не давшую им вернуться домой, корё-сарам же обрусели, а советскую власть уважали, в том числе за депортацию подаренные им рисовники на Сырдарье. Друг друга две общины ненавидели, как офицеры армии Южной и Северной Корей, и формально полуавтономию на Сахалине свернули по просьбе самих корейцев - разумеется, "материковых". Сами сахалинские корейцы, однако, никуда не делись, и по сей день без них нельзя представить этот остров:

42.

Южная Корея, что удивительно, репатриацией и сейчас занимается не слишком охотно: по официальной программе туда уехали лишь 3,5 тысячи человек, в основном стариков, вывезенных японцами до 1945 года. Они теперь живут в городе Ансан, а билеты до Сахалина раз в год им оплачивает Япония. На Сахалине осталось около 25 тысяч корейцев, 5,5% населения острова и 10% населения Южно-Сахалинска, и более четверти из них помнят корейский язык. А вот в Томари народ не свадьбу празднует и не 1-е сентября, а День освобождения Кореи от Японской оккупации:

43.

Главным вкладом корейцев в сахалинскую культуру стала кухня - брошенные в чуждые условия, здесь они стали заготовлять травы, которые русским и японцам никогда не казались едой, или чуждые растения вроде капусты и морковки обрабатывать на свой манер. Так появилась корейская морковь, не известная в самой Корее, салаты из лопуха или папоротника, да и кимчи здесь, говорят, другая. Традиционные пирожки на пару у среднеазиатских корейцев зовутся пегоди, а у местных - пян-се. В бургерной же у вокзала в Южно-Сахалинске подавали корейские бургеры с кунжутным соусом, и в шоколадку "Сахалин" "Приморский кондитер" тоже добавляет кунжут... тут, впрочем, см. .

44.

Другое корейское проявление - многочисленные протестантские церкви, выросшие в 1990-2000-х по окраинам сахалинских городов. Среди корейцев (в основном вообще не верующих) католиков и протестантов ныне больше, чем буддистов. Вот у этой церкви даже на фасаде выше окна корейские буквы:

45.

Самобытны и корейские кладбища. Обратите внимание на имена - в отличие от корё-сарам, сахалинские корейцы сохранили не только фамилии. Правда, все ли и насколько официально - я так и не понял.

46.

А рядом с ними, под стелами с иероглифами, покоятся японцы, и большой памятник напоминает, наверное, о довоенном кладбище, снесённым при Советах:

47.

Япония напоминает про общее прошлое через таблички на памятниках:

48.

И различные культурно-деловые организации от некоммерческих фондов до гостиниц. У сахалинцев к Японии отношение сводится к тем же двум типам, что и отношение калининградцев к Германии: либо японцы были злодеи и оккупанты, о которых некрасиво даже просто вспоминать, либо - сплошь высококультурные люди, у которых зря забрали эти острова. Впрочем, официозное словосочетание "освобождение Сахалина от японских милитаристов" даже мне немного режет слух...

48а.

Дольше всех Карафуто жило вот здесь, в южно-сахалинском костёле Святого Якова (2001) - католическая "Апостольская префектура Карафуто" называлась так до 2003 года.

49.

Но в первую очередь бывшая метрополия напоминает о себе Сахалину вот так. С одной стороны, Сахалин - самый "леворульный" регион из посещённых в эту поездку (процентов 20 машин, я бы сказал), но вместе с тем и самый "внедорожный" - тут уж пропорционально состояния дорог... Обычная парковка в Южном:
.
Сахалин
. Два села на Соколином острове.
. Природа, история и реалии.
Сахалин в общем. Оскольки Карафуто.
Сахалин в общем. Железные дороги и другой транспорт.
Южно-Сахалинск. Колорит и виды.
Южно-Сахалинск. Коммунистический проспект и окрестности.
Южно-Сахалинск. Осколки Тоёхары.
Сахалинская Лягушка, или Как мы не попали на мыс Великан.
Корсаков.
Невельск.
Холмск. Центр.
Холмск. Окраины и окрестности.
Хошинсэн. Грязевой вулкан.
Хошинсэн. Чёртов мост.
Взморье, Пензенское, Чехов.
Томари.
Северный Сахалин
Александровск-Сахалинский. Три брата.
Александровск-Сахалинский. Город и каторга.
Ноглики и нивхи.
Дагинские источники и Чайво.
Курильские острова
Теплоход "Игорь Фархутдинов".
Итуруп. Курильск и окрестности.
Итуруп. Вулкан Баранского.
Итуруп. Белые скалы.
Итуруп. Косатка.
Кунашир. Южно-Курильск.
Кунашир. Окрестности Южно-Курильска.
Кунашир. Мыс Столбчатый.
Кунашир. Вулкан Менделеева.
Кунашир. Головнино и его вулкан.
Шикотан. Малокурильское и Крабозаводское.
Шикотан. Край Света.

«Остановка, пусть даже на высшей точке взлета, – это смерть»
(Имаэмон Имаидзуми)

Про остров Сахалин обычный человек мало что знает. Обычно говорят «это где-то на Востоке» и все. А уж про то, что южная часть острова несколько десятилетий принадлежала Японии и называлась Карафуто знает еще меньше людей. Мы решили исправить это обидное недоразумение и ударить автопробегом по культурной неграмотности. Поэтому мы организовали небольшое путешествие по следам былого величия Японской империи на Карафуто.

Карафуто - южная часть острова Сахалин, принадлежавшая Японской империи с 1905 по 1945 годы. В состав Карафуто входил и остров Монерон площадью около 30 км², имевший японское название Кайбато. До 1905 года Сахалин принадлежал России и на нем была каторга, куда отправляли преступников со всей России. После поражения в Русско-японской войне 1904-1905 годов и подписания Портсмутского мирного договора остров был разделён на Северный и Южный по 50-й параллели и Япония получила южную часть острова вместе с Курильскими островами.

В результате победы над Японией в 1945 году Советский Союз вернул все эти территории и теперь они принадлежат России, хотя Япония до сих пор пытается претендовать на часть Курильских островов. После окончания Второй мировой войны в течение нескольких лет около 290 000 человек были депортированы из бывшего Карафуто обратно в Японию.

Существует распространенная точка зрения, что Карафуто представлял собой крупный сырьевой придаток Японский империи: его леса вырубались, истреблялось поголовье зверей, огромными темпами вылавливалась рыба и морепродукты на экспорт. Все это действительно было, но не стоит забывать, что те же леса массово вырубались в рамках борьбы с последствиями эпидемии шелкопряда, когда были заражены тысячи гектаров сахалинского леса. Поэтому не все так однозначно с истреблением японцами природы Сахалина.

Сибирский шелкопряд (Dendrolimus sibiricus Tshtvr.) является опасным вредителем хвойных лесов Сибири и Дальнего Востока, очагами массового размножения которого занимают миллионы гектаров. В связи с чрезвычайными обстоятельствами, возникшими в результате вспышки массового размножения этого вредителя в 1919 – 1922 гг. на Сахалине, был сооружен памятник гусенице сибирского шелкопряда. Место для памятника было выбрано на лесокультурной площади, на склоне, в районе нынешнего городского парка Южно-Сахалинска.

На памятнике иероглифами был написан следующий текст: «В июле 1919 года в елово-пихтовых насаждениях государственного леса Накасато, район Тоехара, впервые обнаружен очаг размножения сибирского шелкопряда, однако ущерб от этого почти был незаметный.

В следующем, 1920 году, в различных местах появились новые очаги массового размножения, которые постепенно расширились. Всевозможные меры борьбы, которые были приняты губернатором, оказались малоэффективными. В период максимального размножения в 1921 г. гусеницы шелкопряда, переходя с одного дерева на другое, образовали слой толщиной до 10 см.
Огромный запас древесины в поврежденных древостоях уже через несколько лет могут утратить свою хозяйственную ценность. С целью сохранения деловых качеств древесины была организована быстрая вырубка поврежденных лесов.

В мае 1922 г. при губернаторстве Карафуто была организована временная лесозаготовительная контора, которая и руководила государственными рубками. Планировалось в течении пяти лет заготовить 2,8 млн. куб. м. раскряжеванной древесины. Однако в ходе намеченной операции, в связи с финансовыми затруднениями и учетом санитарного состояния поврежденных древостоев, объем заготавливаемой древесины был уменьшен.

Огромный ущерб, причиненный сибирским шелкопрядом на Карафуто, является одним из редких и поражающих событий в истории мировой лесной практики. Вместе с тем вызванные в связи с этим событием государственные рубки леса оказались одним из крупнейших мероприятий в лесохозяйственной жизни Японии. Всему этому посвящается настоящий памятник, который в то же время воздвигается совместными усилиями как объект панихиды по погибшим рабочим, а также для сведения будущих поколений. Количество рабочих, принимавших участие в лесозаготовках – 3200000 человек, объем вырубленных деревьев – 2576000 куб. м. Людские жертвы – 22 человека. Август 1926 года. Временная лесозаготовительная контора. Наниматели. Инициаторы по покупке товаров. Сотрудники и другие «заинтересованные» лица». К сожалению, памятник не сохранился до нашего времени. После поражения Японии в войне 1945 г. и возвращения Южного Сахалина в состав Советского Союза памятник сибирскому шелкопряду вскоре был поврежден и долго валялся недалеко от входа в городской парк Южно-Сахалинска. Старожилы и ученные Сахалинской опытной станции говорили, что еще в начале 60-х годов они видели сваленный памятник рядом с городским парком. Однако в 70-е годы он уже исчез.

Одновременно с освоением природных богатств острова японское правительство вкладывало большие деньги в его инфраструктуру для масштабного заселения острова японцами (строились дороги, мосты, коммуникации, благоустраивались города). Большие средства инвестировались и в промышленность: здесь появилось 735 предприятий и было проложено более 700 км узкоколейных железных дорог, частично сохранившихся до наших дней.

Электростанция поселка Амбецу, наши дни.

Столица современного Сахалина – город Южно-Сахалинск (население около 200 тысяч человек). До 1905 г. на его месте находилось русское село Владимировка. После получения Южного Сахалина японцы решили построить город нового типа на месте Владимировки и сделать его столицей новой территории. Так как город строился фактически с нуля, в качестве образца застройки был выбран американский Чикаго, поэтому его характерной чертой и сегодня является «чикагская планировка»: город делится на четыре части двумя главными улицами: «Ленина» - (бывшая «Одори») и «Сахалинская» («Маока-дори»). Сам город получил название Тоёхара, что означает «Богатая долина».

Вот так выглядел Тоёхара всего несколько десятилетий назад:

Панорама Тоёхара.

Вид Тоёхара с самолета.

Офис правления железных дорог.

Жандармерия Карафуто.

Храм Карафуто Дзиндзя.

Управление губернаторства Карафуто.

В наши дни более сотни японских зданий сохранились в Южно-Сахалинске. Самое известное – Краеведческий музей, здание которого было построено в 1937 году. Оно изначально строилось японцами именно для хранения музейный ценностей.

Но сегодня речь пойдет не о Южно – Сахалинске, а именно о Карафуто, поэтому мы будем исследовать сам остров. Итак, по машинам!

ДЕНЬ ПЕРВЫЙ.

Выезд.

Выезд в 9.30. Солнечное утро, начинает припекать.

Покидаем город и мчимся на север. Настроение повышается по мере удаления города от нас. Ведь впереди – живая история. Проезжаем Долинск, въезжаем в Стародубское.

Со Стародубского хорошо просматриваются гора Муловского, у подножия которой расположен поселок Взморье, хребет Жданко и еще дальше, на севере, голубеют контуры горы Клокова, она совсем рядом с городом Макаровым. Сахалин, вроде бы, и большой остров, но с другой стороны - до всего рукой подать.

Синтоизм – национальная религия японцев. Два иероглифа «син-то» переводятся как «путь богов». Синтоизм – язычество. Богов в синтоизме великое множество. Как объяснял мне один японец, по синтоистским поверьям бог есть у каждой вещи, например, бог горы, бог чашки и т.д. Если копнуть японские «веды» – «Кодзики», – то узнаем, что якобы изначально была божественная супружеская пара Идзанами и Идзанаги, которые породили других богов. Верховным же божеством в синтоизме почитается богиня Аматэрасу, символизирующая собой солнце. Считается, что от нее берет происхождение японский императорский дом.

Когда брат богини Аматэрасу бог ветра Сусаноо произвел разрушения в ее покоях, Аматэрасу испугалась и спряталась в грот, отчего на земле наступила тьма – солнце исчезло. Все боги стали думать, как бы ее оттуда извлечь и решили перед гротом поставить птичий насест («тории»), чтобы петух своим криком выманил ее. И хотя этот способ не помог (выманили плясками и кривляньями), с тех пор тории стали ставить у святилищ.

Храм во Взморье назывался Хигаси Сираура дзиндзя – храм Восточного Сираура. Сираура – бывшее японское название Взморье, иероглифы в переводе означают «белая бухта, белое взморье». Восточный Сираура – это был, видимо, район или даже целый отдельный поселок, что у самого моря, у восточного склона горы Муловского.

Возможно, название Сираура произошло от айнского топонима.

Айны – древнейшее население Японии, они жили также на территории России в низовьях Амура, на юге Камчатки, Сахалине и Курильских островах. В настоящее время айны проживают в основном только в Японии.

Тории этого святилища изготовлены из мощного материала – из мрамора. На правом столбе надпись гласит: «В честь 2600-летия образования государства».

Ворота храма Хигаси Сираура. Взморье

Первый японский император Дзимму основал династию и государство в 660 г.до н.э., и таким образом ворота датируются 1940 годом, когда по всей империи праздновали 2600-летний юбилей государственности.

После 1945 года, когда Япония потерпела поражение, американцы заставили императора отречься от своего божественного происхождения, и теперь Япония – конституционная монархия, а император – просто символ нации, обычный человек. По легенде один российский кандидат наук, проходивший стажировку в Национальном научном музее в Токио, дважды в непринужденной обстановке пил кофе с императором Японии Акихито (в том музее у императора кабинет: Акихито занимается ихтиологией).

Империя рухнула много лет назад, но тории стоят до сих пор. Они изготовлены из мощного материала: это имперский стиль, тогда строили на века.

Ворота-тории расположены почти на самом мысу Муловского.

Выходим на мыс. Повсюду постройки, советские и японские. В море – полуразвалившийся японский пирс. Солнце заливает акваторию. По склону горы Муловского на небольшой высоте на север идет заброшенная японская дорога.

С мыса хорошо виден пик Жданко.

Пик Жданко (682 м).

Японцы его называли Тоссо-такэ.

Покидаем эти места и неподалеку видим еще одно сооружение эпохи Карафуто – школьный павильон хоандэн.

Полное название этого сооружения на японском языке – госинэйхоандэн. Такие иногда встречаются на юге Сахалина. В эпоху Карафуто внутри каждого павильона на стене висел портрет императора и школьники перед началом занятий кланялись изображению своего микадо. Кстати, обожествление государственных лидеров – характерная особенность тоталитарных и монархических обществ.

Сейчас вокруг хоандэна – мусор и бурьян. И в самом павильоне всё не так просто: примитивная современная цивилизация потребления в лице ее «лучших» представителей оставила свой неизгладимый след: стены испещрены надписями.

Японский школьный павильон имперской эпохи

Покидаем Взморье. Проносимся мимо срытой горы, на которой орудуют экскаваторы, и несемся к самому узкому месту острова Сахалина – Перешейку Пояску (28 км). Пересекаем в этом месте остров на запад и выезжаем к поселку Ильинский.

Западное побережье Сахалина испокон веков подвергается воздействию мощных ветров Татарского пролива – ветров, дующих со стороны Сибири, и поэтому растительности здесь почти нет.

Здесь кладут асфальт, и вскоре, когда мы уже проехали Ильинский, дорога пошла просто отличная.

Дорога на север вдоль западного побережья Сахалина

Быки японских мостов – следы минувшей цивилизации

Красногорск. Озеро Айнское.

Подъезжаем к Красногорску. На севере громоздится гора Краснова (1093м) – одна из целей нашего пути.

Первое, что нас встречает, это здание бывшей японской электростанции. Здание величественное, размеры впечатляют. На фоне гор оно смотрится как замок. Вообще в постройках эпохи Карафуто есть что-то средневековое, античное и даже древнеиндийское. Внутри, конечно, хаос и бардак, а стены с внешней стороны, если подойти поближе, традиционно покрыты «наскальной живописью».

Бывшая электростанция находится на юге поселка. Переезжаем мост и въезжаем в Красногорск. Не следующий день синоптики обещали дождь, но возникает опасение, что дождь прольется сегодня.

За поселком трасса поворачивает на северо-восток, но мы едем прямо вдоль протоки – протоки Рудановского – прямо к озеру Айнскому по проселочной дороге, идущей через порыжевший хвойный лес.

Дорога выводит к развалившемуся деревянному мосту через место истока протоки из озера.

Озеро Айнское. Исток протоки Рудановского.

Разрушенный мост

Протока названа в честь лейтенанта Н.В.Рудановского, который в 1857 году во время своей очередной экспедиции исследовал западное побережье Сахалина. Озеро Айнское тогда называлось по-айнски озером Таитиска.

Протока Рудановского

На том берегу истока находятся какие-то строения, в том числе лодочная станция. По пояс в воде бродят люди.

Простор озера Айнского

Вовзращаемся на автомобильную дорогу и мчимся в сторону Углегорска. Дорога идет на северо-восток, огибая озеро и Приморские горы.

С заголубевшего неба вновь засияло солнце – мы уходим от дождя, который остался на юге.

На крутом повороте из-за гравия не удалось затормозить, и наш автомобиль с ходу врезался боком в отбойник, протершись об него приличное расстояние. Появились вмятина, краска местами облупилась. Но в целом ничего серьезного.

Проезжаем маленький поселок Айнское. Много заброшенных домов. Обращает внимание наличие огромных полей. Высокий сельскохозяйственный потенциал, наверняка, использовался в былые имперские времена.

Подъезжаем к предгорью горы Краснова. С перевала Озадачливого виден на востоке протянувшийся с севера на юг Камышовый хребет и гора Соколовка на нем (929 м).

Камышовый хребет. Вид с перевала Озадачливый.

Идет стройка: бульдозеры разравнивают местность под будущую железную дорогу.

Углегорск. Мыс Ламанон.

К вечеру въезжаем в Углегорск. Проезжаем по его улицам к морю и поворачиваем на набережную улицу на юг. Наш путь теперь пойдет на юг – к мысу Ламанон, вдоль берега Татарского пролива.

Набережная улицы почему-то напомнила о Питере и Неве.

В заходящем солнце на морской глади покоятся суда. У самого берега – севшее на мель и развалившееся надвое судно.

Выезжаем за город. Проезжаем высокую трубу и дозаторы у сопки. Когда-то здесь была японская шахта.

Дорога идет вдоль крутого берега, потом уходит в лес и вскоре выходит к берегам залива Изыльметьева. Вдали у сопки мелькнул поселок Поречье. Проехали село Орлово.

Залив Изыльметьева

Мыс назван в честь участника французской экспедиции на Сахалин и Курильские острова в 1787 году под руководством Ж.Ф.Лаперуза, ученого Жан-Хонорэ-Роберт де Паул Шевалье де Ламанон.

Во дворе на привязи бегал огромный пес. Мы отворили калитку и вошли на территорию. Людей не было. Зашли в одну из жилых построек. Постучались в двери. Вышел человек. Вообще-то мест для ночлега у них нет, но нам удалось договориться о ночевке.

Маяк японский. Помещения соединены между собой крытыми ходами. Со времен Карафуто сохранилось всё, даже раздвижные двери.

Внутри помещений маяка – атмосфера старой Японии

Пока светло решили съездить на водопад, до него пару километров. Завтра утром будет дождь, поэтому лучше ехать туда сегодня.

На водопад Ламанон мы приехали, когда сумерки стали еще гуще – к шести часам вечера.

Рядом с водопадом находится небольшая площадка и импровизированные столики для пикника и мусор – все как всегда.

Водопад Ламанон (река Вязовка)

Дует сильный ветер, врываясь в ущелье. Шумит лес на высоких скалах. Темнеет на глазах. Холодно. Небо затягивается пеленой и мы едем обратно.

Тот водопад, что севернее водопада Ламанон, сфотографировать не удается – из-за сумерек фото получается смазанным. Он, конечно, не такой мощный, но достаточно высок (17 м, на безымянной реке, согласно базы данных по водопадам острова Сахалин).

После шести часов вернулись на маяк.

Атмосфера старой Японии на маяке повсеместна

Его именем назван мыс и маяк: француз Ламанон (портрет на стене в жилом помещении маяка)

Поздно вечером продолжал дуть сильный ветер. На удивление небо было звездным. Маяк высился рядом с домом. Если посмотреть на него снизу, то взору откроется потрясающая картина: устремленный в небо исполин, вращая своей линзой, не спеша прорезает темень двумя мощными лучами в форме круга: поочередно – рельеф западного берега и беспросветность Татарского пролива. А там, в Татарском проливе, суда получают от маяка соответствующие сигналы.

…Ночевка на маяке – непередаваемые ощущения. На современных маяках в Японии нет места для людей– они все безлюдные, автономные и маленькие. Ночевки на сахалинских маяках настоящий праздник для путешественников и романтиков: засыпая под завывания ветра в старом маяке, построенном еще японцами, и понимая, что находишься на самом краю огромной России, невольно начинаешь думать о смысле жизни…

ДЕНЬ ВТОРОЙ.

Подъем в 08.00. Пасмурно. Дождит.
За завтраком замечаем на кухне висящие под потолком морские часы с 24-часовым циферблатом.

Часы противоударные, антимагнитные, водонепроницаемые, с индивидуальным номером. Вот это железная мощь!

Мы покинули гостеприимный маяк и направились в сторону Орлово.

По дороге недалеко от маяка – в пойме то ли реки Яловки, то ли ручья Садового – мы обнаружили выходы базальта.

Магматическая порода. Оно и не удивительно: рядом древние вулканы – гора Краснова и гора Ичара. Кстати, гора Ичара, видна с материка и в древности служила чем-то вроде ориентира для жителей и путешественников.

Углегорск.

По пути заехали в поселок Поречье, расположившийся у склона сопки в стороне от дороги. Поселок по масштабам довольно большой. Видно, что некогда тут процветало сельское хозяйство. Сейчас всё существует по инерции. Население – 310 человек. Местами можно увидеть дома с зияющими окнами-бойницами.

Едем на Углегорск. Погода налаживается: дождь кончился, на море – солнечные блики. Но всё же холодно.

В Углегорске нас интересует памятник архитектуры эпохи Карафуто – синтоистское святилище.

– Вам японская церковь нужна? – переспрашивают люди, к которым мы обращаемся с вопросом. Отвечают, что она в районе порта, и объясняют, как туда проехать.

Наконец видим в распадке ворота-тории.

Это храм Эсутору-дзиндзя. Эсутору – японское название города Углегорска. Здесь, на берегу, в августе жаркого и победного 1945 года была произведена высадка советского десанта.

Перед воротами стоит стела, надписи на сторонах которой гласят: с западной стороны – «Храм префектурального значения Эсутору» (если не ошибаюсь, Эсутору-дзиндзя входил в тройку крупнейших на Карафуто, наряду с Сиритору-дзиндзя и Карафуто-дзиндзя); с северной стороны – «Спонсор: АО «Оптовый морепродуктовый рынок Эсутору»; с восточной стороны – «В честь 2600-летия образования государства»; с южной стороны – «Генерал армии Угаки Кадзусигэ собственноручно»

На самих воротах, на восточной стороне столбов надписи свидетельствуют о спонсорах: «Кредитно-потребительское товарищество города Эсутору» и «В честь 2600-летия образования государства».

Взбираемся по дороге, ведущей вверх до самого храма, через лес.

Храм находится в разрушенном состоянии. Много поваленных сооружений, они зарастают бурьяном. Если что-то ещё и не повалилось, то перспективы этого налицо: строения нависают над обрывом.

Едем в город.

Кстати, в Углегорске есть весьма неплохой музей – советуем в него зайти. Он находится в отдельном ухоженном здании. И он стал последним пунктом нашего пребывания в этом городе.

Из Углегорска мы выехали уже в сумерках. Назавтра у нас намечено восхождение на гору Краснова (1093 м), поэтому сегодня решили приблизиться к горе по максимуму, разбить поблизости лагерь, а с утра начать восхождение.

Недалеко от реки Стародинской уже в темноте, в совершенно безлюдном месте, когда позади остались поселки Краснополье и Медвежье, на перевале, мы заприметили сторожку, в окне которой мелькал огонек. Решено было попытать счастья: не хотелось ночевать в палатке в такой холод. Навстречу вышел человек с фонарем, и вскоре нам уже было объяснено как добраться до другой сторожевой будки, что в ста метрах отсюда. Та будка пустует, поскольку у сторожа сегодня выходной, там есть печка, без проблем можно заночевать (как выяснилось это будки сторожей, стерегущих дорожно-строительную технику).

Мы поехали по указанному маршруту и вселились в сторожку с двумя лавками, столом и печкой-буржуйкой. Вот уж повезло так повезло. Тем более что вдоль реки Стародинской, неподалеку от которой мы находимся, идет лесная дорога до самой горы Краснова.

Растопили печку – дрова были аккуратно сложены возле нее. Вскоре температура внутри стала повышаться. Разложили на столе ужин.

Ночью на небе были необычайно крупные звезды. Молодой месяц заливал своим светом всю округу. Звенящая тишина, потрескивают дрова в печурке, играя бликами огня на стене. Накаленная печь дает жар, постепенно становящийся невыносимым – приходится открывать дверь. А на улице мороз. От жары клонит в сон.

ДЕНЬ ТРЕТИЙ.

Гора Краснова: вновь провал.

Ночью, в гору, по трассе мимо нашей сторожки, поднималась (ползла) огромная фура-бензовоз, которую мы объехали несколько часов тому назад. Она ползла настолько медленно, что, казалась, черепаха и то быстрее ее передвигается, – наверное, какая-то поломка там у них была. Проблесковые маячки фуры бросали оранжевые блики на стену.

Подъем в шесть утра по будильнику.

Огонь в печке давно погас. В сторожке было холодно, но не так, как на улице. В небе ярко сияют звезды. На входной двери с внутренней стороны, оказывается, начертана забавная надпись: «Заходи – не бойся, выходи – не плачь».

Мы покинули гостеприимный охранный пост и отправились к подножию горы Краснова (гора Уссу – по-айнски). Планировали за световой день взобраться на нее и спуститься.

Подъезжаем к мосту через реку Северодинскую. Здесь – ближайшее расстояние до горы Краснова, если идти по прямой. Значит, где-то здесь должна быть дорога. Но всё в округе занесено первым снегом, и съезд от трассы не виден. С трассы снежную (ставшую за ночь снежной) гору Краснову видно хорошо.

Гора Краснова (1093 м)

Вот и дорога! Она едва проступает сквозь заснеженные заросли: глубокая колея уходит в чащу.

Мы попытались было проехать на всей скорости по ней, но всё же сели в глубокой колее. Капитально увязли. Лучше бы пешком пошли!

Пришлось делать из подручного материала слеги, на что ушло два с половиной часа. На продольно положенную у колес пару небольших бревен кладется длинный крепкий шест так, чтобы он упирался в днище автомобиля, и, используя его как рычаг для того, чтобы приподнять машину, мы, стоя на другом конце, качаемся поочередно на нем, как на качелях в детстве.

Под ногами в топи покоится множество использованных слег: народ, видимо, тут часто увязывает.

Наконец-то, разогнавшись, на всей скорости наша машина выкарабкалась по слегам из месива. Аллилуйя!

Время 11.30. Ехать на гору поздно, да и дорога дальше в лес такая же топкая – вновь увязнешь; пешком идти тоже не вариант.

Что делать?

Едем в Томари – пускай наше путешествие станет полностью автомобильным и логически завершенным: мы проедем западное побережье южного Сахалина – можно даже до Холмска, откуда повернем на Южно-Сахалинск.

…Грязные и с промокшей обувью, мы вышли из леса. Белая гора Краснова, возвышаясь над серыми невысокими сопками, словно дразнит. Но ничего, доберемся до нее в другой раз!

По местам славы великих исследователей прошлого.

Мчимся на юг по солнечной трассе. Горы Ламанон в главе с горой Краснова удалялись на севере.

Камышовый хребет. Долина реки Киевки

На этом побережье много французских названий – наследие 18 века. В те времена французы активно обследовали эти места и об этом можно писать отдельную историю. Вообще про Сахалин можно писать бесконечно много, если честно.

Мы проезжаем Красногорск, села Парусное и Белинское.

Подъезжаем к Ильинскому. Поселок назван честь Ильи Пророка – эхо русских поселений 19 века на юге Сахалина.

Здесь уже акватория залива де Лангля: еще одно французское название – в честь командира фрегата «Астролябия» (экспедиция Ж.Ф.Лаперуза) де Лангля Поля Антуана Флерио.

Залив де Лангля

На выезде из Ильинского, у дороги на Томари, среди простора долины реки Ильинки, где гуляют всевозможные ветры, стоит памятник.

Надпись на нем гласит: «На этом месте лейтенант флота Н.В.Рудановский 20 августа 1857 года основал Муравьевский (Кусунайский) русский военный пост».

Муравьевских постов на Сахалине существовало три: первый был образован 22 сентября 1853 года Г.И.Невельским на берегу залива Анива в айнском селении Кусун-Котан (возле нынешнего Корсакова); второй пост был основан здесь, в устье реки Кусунай (Ильинки); третий Муравьевский пост был поставлен в лагуне Буссе летом 1867 года и просуществовал до 1872 года.

Едем вдоль залива де Лангля. Въезжаем в село Пензенское. В этом селе наше внимание привлекает памятник Ж.Ф.Лаперузу.

Лаперуз – французский мореплаватель, который в 1785-1788 годах возглавлял экспедицию по изучению Тихого океана. Схематично его маршрут представлен на карте. Именно в ходе своего путешествия Лаперуз открыл пролив длиной 101 км между Сахалином и островом Хоккайдо, который ныне носит его имя - пролив Лаперуза. Несмотря на полученную от жителей Хоккайдо информацию, Лаперузу не удалось совершить ещё одно открытие: поднимаясь выше 51 градуса северной широты, он был введён в заблуждение постоянным уменьшением глубин и решил, что Сахалин является полуостровом, соединённым с материком песчаным перешейком. Переждав начавшийся шторм в удобной бухте, которую назвал заливом Де Кастри (ныне залив Чихачёва), Лаперуз пошел на юг, по дороге дав название южной оконечности острова - мысу Крильон. Так честь открытия Татарского пролива досталась русскому адмиралу Геннадию Ивановичу Невельскому.